Сергей Иванович Веревкин

С 14 по 18 октября в Бисотуне – городке в 32 км от Керманшаха, на западе Ирана, 525 км от Тегерана – состоялся Второй международный фестиваль скалолазания (первый проходил в окрестностях Керманшаха в 2010 г.). В нем приняли участие 100 иранских и 55 иностранных скалолазов. Иностранные спортсмены прибыли из 10 стран мира, включая Германию, Австралию, Великобританию, Ирландию, Швецию, Францию, Данию, Словению и Турцию.

Связанную с горой Бисотун легенду некогда пересказал Фирдоуси в «Шахнаме». Богатырь Фархад был влюблен в красавицу Ширин. Однако ее желал сделать своей женой царь Хосров Парвиз. Именно поэтому он поставил перед Фархадом, казалось, невыполнимую задачу: разрезать гору так, чтобы из нее ключом забила вода – и тогда он получит руку Ширин. Когда силач прорубил половину горы и оттуда действительно потекла вода, Хосров, испугавшись, что потеряет Ширин, явился к Фархаду и сказал тому, что любовь всей его жизни умерла. От горя богатырь подбросил вверх свой тяжелый молот так, чтобы тот упал на него и размозжил ему голову. На самом деле Ширин была жива – и до конца дней своих скорбела о смерти Фархада.

Этот фестиваль – не только спортивное событие. Он предоставил великолепную возможность представить культурные сокровища Бисотуна на международном уровне (недаром он включен в Перечень объектов культурного наследия ЮНЕСКО). Особенно интересен каменный барельеф с надписью, вырезанный знаменитым ахеменидским царем Дарием, примерно в 500 г. до н.э. На этом барельефе он на трех языках (древнеперсидском, эламском и вавилонском) рассказывает о своих победах и завоеваниях.

( Collapse )

Многоуважаемая Елена Семенова elena_semзнакомится сейчас (как я понимаю) с пронзительной книгой Т.К. Чугунова "Деревня на Голгофе", выборочные фрагменты которой размещал у себя в минувшем году.
В частности, см. следующие мои записи:
«Колхозный хлебушко ...»
Скотоморы и людоморы
Величие советской идеи: хоздвор на месте могил
Советская статистика такая статистика (фиглярство и ложь снизу доверху)
Колхозы и космос
Советская деревня в годы войны
Советские кадры
Дублирую у себя и этот фрагмент - о тучной советской жизни в колхозах в 30-е.
__
Оригинал взят у elena_semв Т.К. Чугунов. Деревня на Голгофе. Голодная смерть и разорение деревни

В то время я безумно увлекся "Тунгусским метеоритом" и не вылезал из Ленинки, изучая первоисточники 1908 года. Времени катастрофически не хватало: заседания в планетарии, где я нахально спорил с Зигелем (правда, тогда он не был такой уж знаменитостью), надежда попасть в экспедицию с Золотовым на место падения (конкуренция за участие была дикая).

Я ушел в академический отпуск, и у меня образовалась одна из лучших, по тем временам, картотека по Тунгусскому метеориту. Я жил интересно и ни о чем не жалел. Правда, дома шли скандалы: "Эрик бросил институт!" А я дома и не бывал: жил в Ленинке, ночевал на Скатертном. Там была пишущая машинка, на которой я печатал свои карточки, и там меня никто не пилил.

К весне 1960 года стало ясно, что попасть в экспедицию с Золотовым мне не светит: с ним шли только "свои", я к этой касте не принадлежал. Но я так уже настроился "в поле", что стал канючить у тетки Тани и у Марины Барцевой (она в то время тоже была геологом) устроить меня в экспедицию куда угодно (лучше в Сибирь, в горы). Марина помогла, и в мае я был зачислен рабочим 3-го, потом 5-го разряда в Аэрогеологическую экспедицию №8, которая должна была работать на стыке Алтая и Западного Саяна.

Тогда весь Союз был разбит на небольшие квадраты и была поставлена задача провести подробнейшую металлометрию и радиометрию всей (!) территории СССР. Отклонения не разрешались. Ну, разве что точка приходилась на дно реки или другого водоема, но при этом была методика и схема учащенных замеров вокруг недосягаемой точки. Искали редкоземельные и радиационные породы. Так как я к тому времени имел некоторый опыт в альпинизме и скалолазании, меня взяли охотно.

В нашем отряде было 18 человек, не считая рабочих и проводников, которых мы должны были набрать в Бийске и на месте работы.

Через пару дней после моего зачисления мы с геологом Володей Бреховым поехали на полуторке на улицу 8-го Марта, где в то время располагался секретный подземный склад оружия – получать оружие для отряда. Ведь нам предстояло работать в погранрайоне! На границе с Монголией!! Бдительность и еще раз бдительность!!!

После своей "целины" я уже много знал о Советской Власти, но на складе мне довелось испытать сильнейший шок. Представьте себе штольню длиной более километра со стеллажами, битком забитыми стрелковым оружием. Здесь было все: от дореволюционных наганов и кавалерийских карабинов выпуска 1938 года, до станковых и ручных пулеметов... Точное количество определить не берусь, но лежало там явно не меньше нескольких десятков тысяч единиц оружия. И это все – на стеллажах в пушечной смазке, когда под Москвой ополченцы в 1941 году шли на немецкие танки с одной винтовкой на троих. Они (кто?) что, хотели все это оставить немцам?

Получили мы с Володей на наш отряд 18 новеньких кавалерийских карабинов, 18 нестрелянных наганов (самый "старший" оказался 1908 года) и штук 10 цинков с патронами (точно не помню, но кажется и карабины, и наганы были под один и тот же патрон).

Двое суток оружие лежало в нашем "офисе" под неусыпным контролем (дежурили по два человека, по 8 часов), а потом все было погружено в поезд, который должен был доставить нас на третьи сутки в город Бийск. Ехали мы (головная партия – 8 мужиков) в трех купе: два купе для людей и отдельное купе для оружия. С оружием постоянно должны были находиться два человека. Это положение было нарушено практически сразу, еще до проезда "санитарной зоны".

Когда меня собирали всем миром в "дальний поход", Боря Цыпин выдал мне новую экипировку: гимнастерку х/б и бриджи, очень подходящие для езды в седле. Из-за этого одеяния меня потом встречали при подходе к лагерю песней: "Вот ктой-то с горочки спустился! Наверно милый мой идёть! На ём защитна гимнастерка, она с ума мене свидёть!"

Все барахло, а набралось его немало (мама подкладывала, я выбрасывал) было уложено в Борин огромный трофейный чемодан времен Германской империи. Чемодан был выброшен сразу по приезду в Бийск, барахло пропутешествовало со мной в двух "абалаках". (Для незнающих – это такие замечательные рюкзаки конструкции альпиниста Абалакова. Тогда они только появились и были еще большой редкостью).

Так вот, когда я собирался, папа отвел меня в сторону и дал мужской совет: "Не будь белой вороной! Ехать двое суток. Иди в магазин и купи пару бутылок хорошей выпивки!" Проблем не было. Деньги были – на руках аванс, а выпивки в магазинах полно разной. Я пошел и купил две бутылки хорошего армянского коньяка. Зря!

Как только мы погрузились в вагон, Брехов прихватил с собой мужика, и через минут двадцать они появились, таща два ящика (ехать-то более двух суток!) водки "Охотничьей". Была тогда такая сорокаградусная настойка. На вопросительные взгляды пяти взрослых было отвечено: "Белой не было!"

До проезда "санитарной зоны" были стремительно выпиты "домашние запасы", в том числе и мой коньяк вперемешку с "беленькой". "Вырвались, мужики! Хер они нас теперь достанут!" Я ничего не понимал. От кого вырвались? Кто достанет?.. Дитя.

После проезда "зоны" была вынута закуска, и начали пить "по-взрослому". Пили из тонких "железнодорожных" стаканов. Я начал передергивать – пропускал... Когда после "зоны" было выпито где-то по бутылке на брата, мужики стали "отпадать", и я по одному взялся оттаскивать их в купе с оружием, которое до того было как-то само по себе.

В конце концов с оружием поехали трое (считая меня), а в заблеванном купе осталось пятеро. Одно купе оказалось лишним. Нет, что это я. Утром мужики отмылись, перешли в чистое купе и начали похмеляться. А за мной закрепилось на все "поле" звание "разводящего".

Купе отмывали по очереди, по мере необходимости, и в Бийск приехали пьяными, но почти чистыми, и сразу пошли в баню.

С той поры и до того момента, когда "Охотничья" пропала с прилавков, я начинал блевать от одного ее вида.

В Бийске мы пробыли несколько дней – набирали рабочих, и что-то еще делало подъехавшее начальство. Пьянки до "под столом" были запрещены, но у нас появился "телевизор": метрах в ста от окон нашей гостиницы были окна женского общежития какого-то техникума, и по вечерам мы усаживались у окон с полевыми двадцатикратными биноклями и выбирали "невест".

Познакомиться нам, москвичам, было проще-простого. Выбрал "невесту" и я.

Она была такая пухленькая, такая крепенькая и до того на все готовая, что у меня голова шла кругом. Пришли на берег Бии. Звезды... Робкое дыханье... Трели соловья... Я, не теряя времени, приступил. Как вдруг, в самый ответственный момент, моя Джульетта... пукнула... да так, что перебила запах расцветающей черемухи, а от мощи звука Луна покатилась с небес... Так мне, контуженному, показалось.

"Гарун бежал быстрее лани..."


Панорама города Бийска. Википедия, автор: Takok

Национальный гимн любой страны отражает ее ценности и идеологию. Не стал исключением и гимн Ирана – а в связи с быстрыми политическими изменениями в истории страны, иранский национальный гимн за последние два века успел поменяться 4 раза.
Позвольте представить здесь краткую историю национального гимна Ирана.

Династия Каджаров
1872-1926
«Благополучие Шаху» («Саляме-шахи»)
Когда Насреддин-шах, из династии Каджаров, впервые посетил Францию, его приветствовали там военным маршем. И потому ему пришла в голову идея создать военный оркестр и в своей стране.

Именно поэтому в 1868 г. в Иран прибыл француз Альфред Жан Батист Лемер (также известный в Иране как «месье Лемер»): он занялся преподаванием на кафедре музыки в Дар уль-Фунун – высшем учебном заведении Ирана того времени, а также руководил военными оркестрами.
Именно тогда он сочинил короткую музыкальную композицию (без слов) под названием «Благополучие Шаху» («Саляме-шахи»), исполнявшуюся во время важных государственных церемоний. По сути, она играла роль национального гимна – и именно поэтому ныне она считается первым национальным гимном Ирана.



( Collapse )